21 декабря - день рождения товарища Сталина

Отметить знаменательную дату предлагает гость портала КузПресс Сципион. Ему слово: Этот материал был опубликован у Геннадия Юрова в культурно-историческом альманахе «Красная горка» в 2010 году.

Отметить знаменательную дату предлагает гость портала КузПресс Сципион.

Ему слово: Этот материал был опубликован у Геннадия Юрова в культурно-историческом альманахе «Красная горка» в 2010 году. Тираж его невелик, ареал прочтения, следовательно, тоже. Это попытка оный расширить на пару-тройку читателей и привлечь уважительное внимание к нашей ближней истории. Пару лет назад телевизионный канал «Россия», Институт российской истории РАН и социологический фонд «Общественное мнение» провёл опрос «Имя России». Идея опроса состояла в том, чтобы назвать самых-самых россиян, людей на века, символизирующих нашу страну, делающих её узнаваемой для иностранцев. И для нас самих. С первых дней опроса лидировал Иосиф Сталин. Это шокировало устроителей. Когда количество голосов достигло астрономических величин, они объявили «обнуление» счётчика. Голоса стали собирать вновь. И результат получился «правильным». Первое место досталось Александру Невскому. А Сталин стал двенадцатым. …Одно время, в раннем детстве, я жил на окраине маленького, с ладонь, кузбасского городка. Это был бревенчатый барак на восемь квартир. «Восьмиквартирка», так его и называли. Квартирой была просторная комната «квадратов» на двадцать. С печкой, само собой. Плюс пристройка – сени и крыльцо. При бараке большой двор, окружённый матёрыми тополями. Во дворе стайки для живности и сараюшки для дров и угля. За ними грунтовая дорога, указывавшая на ближние деревни. Дальше, в сотне метров, железная дорога, манившая в дальние дали. С другой, как бы фасадной стороны барака – огороды. Вернее, неогороженные (нечем было огораживать, да и незачем) длинные, соток по десять полоски земли. Начинались они с цветников, продолжались луковыми и огуречными грядками, а заканчивались картошкой. Посреди двора зеленела лужайка. Летом тут ставили столы и скамейки для коллективных гулянок. На праздники собирали складчину и ставили брагу. Иногда прикупали водочки. Но больше дело обходилось деревенской самогонкой – родня привозила. Родня у всех была деревенская, да и само барачное население считало себя сельским, потому что барак принадлежал машинно-тракторной станции, обслуживавшей колхозы с совхозами, там все и работали. Закуска была своя. Самая простая: капуста, солёные огурцы с грибами, сало, картошка с селёдкой. Длинных тостов не помню. «С праздником!» да и всё. Пели песни. Многоголосные, по-старинному. А только устанет и примолкнет хор, кто-нибудь запевал «Выпьем за тех, кто командовал ротами, кто замерзал на снегу. Кто в Ленинград прорывался болотами, горло ломая врагу». Там припев: «Выпьем за Родину! Выпьем за Сталина! Выпьем и снова нальём!». И все вставали. И смотрели друг на друга. Фронтовики и вдовы. Сыновья и дочери. И чокались. И выпивали. Настоящих фронтовиков, шедших в бой с именем Сталина, уже почти нет в живых. Оставшиеся – глубокие старики. Уже и мы, дети послевоенных сороковых, вышли в «возраст дожития» – это такой термин изобрели в Пенсионном фонде. А когда был просто возраст, о котором не задумываешься, мы переживали разное отношение к вождю Советского Союза. Обожание в детские и юношеские годы. Недоумение в период развенчания «культа личности». Неприятие, когда новые вожди уверили (и сами уверились), что потери и ошибки периода коллективизации и индустриализации и репрессии конца 1930-х годов это прямая вина Сталина. Наконец, новые недоумения последних лет: Сталина равняют с Гитлером, коммунизм с фашизмом, военных изменников объявляют борцами за свободу. Казалось, Сталин навсегда мрачное пятно истории. Как Нерон или Калигула. И народ уверен в этом. И вот… Миллион с лишним голосов (после пересчёта) против двух миллионов за князя Александра, устроившего всех (как всех устраивают Пушкин и Достоевский, занявшие соответственно второе третье места рейтинга), всё равно много. Смотрите: более полувека прошло со дня Двадцатого партсъезда, когда бывшие сталинские соратники демонизировали своего покойного «хозяина», свалив на него весь негатив, все трудности послереволюционных лет. Всё это время продолжался (а в последние десятилетия многократно усилился) «чёрный пиар» против Сталина. И всё равно в народной памяти он остаётся почитаемой исторической фигурой. В чём дело? Ведь кажется все знают: это Сталин сгубил миллионы душ, это Сталин гений всемирного злодейства, это несмотря на Сталина мы победили во Второй мировой войне, это он – само вероломство, коварство, византийство в худших своих проявлениях. Возник даже термин «сталинизм» и характеризующее время понятие – «сталинщина». Они обозначают худшее, что могло случиться (и случилось) с нашим народом. Однако почему так уважителен был к Сталину его бывший союзник и скорый враг, автор «Фултонской речи», после которой началась «холодная война», я об Уинстоне Черчилле? Широко известны слова великого британца о том, что Сталин принял страну с сохой, а оставил с атомной бомбой. Сейчас эти слова оспариваются, дескать, не говорил он этого. Но по факту ведь верно: да, с сохой, да, с бомбой. Надо добавить – с космической техникой, ведь всего через четыре года после его кончины взлетел первый в мире искусственный спутник Земли. Франклин Рузвельт был просто-таки влюблён в Сталина – в Тегеране, во время первой конференции союзников, он жил в особняке советского посольства. А вот слова Шарля де Голля: «Сталин имел колоссальный авторитет, и не только в России. Он умел «приручать» своих врагов, не паниковать при проигрыше и не наслаждаться победами. А побед у него было больше, чем поражений». Писатель Илья Эренбург вспоминает, что в воюющей против фашизма Испании, в Андалузии бойцы назвали свою часть «Батальон Сталина». Кстати, именно тогда начиналась настоящая война с испанскими, итальянскими, японскими и германскими «наци», окончившаяся в 1945-м. И в Китае, восставшем против японцев в те же 1930-е. А потом на Халхин-Голе. Припомните исторические книжки: союз Гитлера, Муссолини, японского микадо и генерала Франко был АНТИКОМИНТЕРНОВСКИМ БЛОКОМ. А что такое Коминтерн? Вестимо, Коммунистический Интернационал, возглавленный Советским Союзом. Вождём же нашего Союза был Иосиф Виссарионович Сталин. Военачальники Отечественной войны Рокоссовский и Мерецков (оба прошли через репрессии) безоговорочно уважали Сталина, возродившего Красную Армию в новом качестве, пересадившего её с лошадей на танки, поменявшего сабельки и винтовки на автоматы ППШ (потом и на «Калашниковы»), создавшего воздушный флот Советского Союза. Кстати, что за люди были наши отцы и деды, победившие в Великой войне? Прежде всего, они были ГРАМОТНЫЕ люди. Только грамотный человек мог овладеть военной техникой. Только хорошо владевший ею мог стать победителем. Уверен, что лучше всех в СССР нужду в образованных людях понимал Сталин. Это он начал индустриализацию в промышленности. Это он совершил индустриальную революцию в селе, пересадив крестьянство на трактора. Для справки. В Российской империи четыре пятых населения были неграмотными (перепись 1897 года). К началу Первой мировой войны ситуация не изменилась. Согласно отчёту Ежегодника центрального статистического комитета за 1912 год в 51 губернии центральной России (125 миллионов душ из всех 174-х) было 229 грамотных на тысячу населения. А в целом по империи грамотных было ещё меньше. После большевистских декретов о земле и о мире, в 1919 году появился новый декрет. Совнарком объявил ГОСУДАРСТВЕННУЮ программу по ликвидации безграмотности – «ЛИКБЕЗ». Согласно ему всё население Советской России в возрасте от восьми до пятидесяти, не умевшее читать или писать, было обязано учиться грамоте на родном или на русском языке (по желанию). Каждый населенный пункт с числом неграмотных свыше пятнадцати человек должен был иметь школу грамоты (ликпункт). Срок обучения в такой школе составлял три-четыре месяца. Программа обучения имела своей целью научить читать ясный печатный и письменный шрифты; делать краткие записи, необходимые в жизни и служебных делах, читать и записывать целые и дробные числа, проценты, разбираться в диаграммах и схемах. Учащимся объяснялись основные вопросы строительства советского государства. Для взрослых учащихся сокращался рабочий день с сохранением заработной платы, предусматривалось первоочередное снабжение ликпунктов учебными пособиями, письменными принадлежностями. Вышли издания массового букваря для взрослых. Букварь включал ставшую широко известной фразу для обучения чтению: «Мы — не рабы, рабы — не мы». В самом деле, человек, научившийся читать Пушкина и Некрасова, не может быть рабом. Это же так ясно. В 1928 году по инициативе ВЛКСМ был начат «культпоход». Его опорными центрами стали Москва, Саратов, Самара и Воронеж. К середине 1930 года число культармейцев достигло миллиона человек, а число учащихся только в учтенных школах грамоты — десять миллионов. По данным переписи 1939 года, грамотность лиц в возрасте от 16 до 50 лет приблизилась к 90 процентам, школы заработали во всех населённых пунктах, в этом же году было объявлено о всеобщем обязательном семилетнем образовании. И соответственно были подготовлены учителя. «Кадры решают всё!». Таким был сталинский лозунг в стране, начинавшей свой путь в индустриальное общество. И пришедшей в конечном итоге к Победе. Нет слов, князь Александр, победивший крестоносцев на Чудском озере, проявлявший чудеса дипломатии в сношениях с ордынцами, значительная личность отечественной истории. Воскресшая из послереволюционного небытия, когда всё «старорежимное» и национальное представлялось вредным. Но кто о нём напомнил России? Сталин. Потому что в Отечественную войну был учреждён орден Александра Невского. По его инициативе, можно догадаться. Фильм об Александре Невском тоже появился по воле вождя. И главный послевоенный тост «За русский народ!» произнёс Сталин. Если добавить сюда, что сталинским повелением в школах было возобновлено изучение истории России, что при Сталине был завершён многолетний период притеснений Православия, что вспомнили о многих великих русских и покончили с «р-р-революционной» русофобией, просто хочется поклониться этому человеку. Однако как быть со «сталинскими репрессиями»? С коллективизацией? С «большим террором»? Современные неангажированные историки пытаются рассматривать личность Сталина вне современной политической конъюнктуры, когда его именем дерутся, как дубинкой, и «правые», и «левые». Когда Сталин политический аргумент, а не реальная фигура прошлого. Но у историков получается плохо. Тем не менее, всё чаще выходят в свет спокойные и аргументированные книги. Авторы нового поколения проливают свет объективности на происходившее полвека и более лет назад. Идея повальной коллективизации, как выясняется, принадлежала яростному врагу Сталина – Льву Троцкому. Такова созданная Троцким и Преображенским теория «первоначального социалистического накопления путём изъятия средств из деревни». Соратники Троцкого и осуществили ограбление села. Прагматично мысливший Сталин ГОТОВИЛ коллективизацию, которую, по его идее, нельзя было начинать прежде обзаведения сельского хозяйства достаточным количеством современной техники. Обобществление лошадей и лобогреек успеха не принесёт. Нужны трактора. Сталин и остановил вакханалию своей хрестоматийной статьёй «Головокружение от успехов». Троцкий ратовал за «перманентную», то есть за непрерывную революцию, за её экспорт за рубеж. Это в 1920-е годы, в то время, когда страна находилась в разрухе. Когда капиталистам продавали национальные художественные ценности, когда конфисковывали церковную утварь, чтобы купить хлеб. Практичный Сталин выступил против идеи «мировой революции». Пускай и очень романтичной. Важнее было воссоздать экономику страны. И он её начал индустриализацией. Добавлю, что на рубеже 1920-30-х годов, да и позднее, никакой речи о «культе личности» не шло. Вся партийная номенклатура (ещё не ставшая, впрочем, номенклатурой) считала себя равной друг другу и всячески интриговала, создавая различные группировки и союзы. Собрать в кулак лояльных и отсечь интриганов – задача, которая стояла перед Сталиным, и он её выполнил. Пускай и жёсткими методами. Что ж, такие были нравы в стране, ещё не опомнившейся от кровавой бани Гражданской войны. Кстати, нелогично считать, что Гражданская война закончилась в отведённые для неё последующими историками сроки – в 1921 году. Объявили о победе и все противники Красной Армии стали «беленькими и пушистыми»? Такого не бывает. Вон прибалтийские «лесные братья» терроризировали земляков до конца 1950-х годов. Хотя календарно война завершилась в 1945-м. Внутренние враги Советской России никуда не эмигрировали, они боролись. И с ними тоже боролись. Но и миловали. К примеру, профессор Рамзин, известный участник «Шахтинского дела», со временем стал лауреатом Сталинской премии. Теперь о цифрах репрессированных и погибших. Как-то я смотрел на кабельном канале ТВ фильм о путешествии двоих англичан-мотоциклистов по Европе, Азии и Америке. Довольно рискованное путешествие. Особенно если вывести за скобки тот факт, что с ними на «джипах» следует съёмочная группа, переводчик и команда обеспечения, а в карманах спутниковые телефоны. Ну, вот едут эти двое по Сибири и въезжают на знаменитую Колымскую трассу. И рассказывают зрителю о как бы непреложном историческом факте – о том, что на строительстве этой трассы погибло двадцать миллионов человек. Непредубеждённые историки собрали воедино квазиисторические сведения о зверствах (без кавычек) сталинского режима. Вот что получилось. По версии изобличителей, в эпоху «сталинщины» было расстреляно без суда десять миллионов человек; через лагеря прошло от сорока до 120 миллионов. Все, понятное дело, безвинные (уголовников вроде бы в эти годы не существовало) и все умерли на стройках и лесоповале. Возьмём меньшую цифру. Сорок миллионов. Это население Франции. И больше, чем население предвоенной Украины. Кстати, до Голодомора, который украинские националисты рекламируют как геноцид, и уверяют, что население страны уменьшилось вдвое, на Украине, согласно переписи 1926 года жило около тридцати миллионов человек. Не 82 миллиона, как говорят историки-«бандеровцы». И не уменьшилось оно до 41 миллиона (перепись 1979 года), а увеличилось на 11 миллионов душ. Смотрите на сей счёт письмо нашего президента Медведева украинскому экс-президенту Ющенко от 16 ноября 2008 года. Старшее поколение отлично помнит эвакуацию начала войны. Тогда из зоны оккупации переместили порядка десяти миллионов человек. Эвакуированные жили в школах, иногда в разных времянках и даже в землянках, прежде чем обустроились. А потом и вернулись домой. Пленных немцев было около трёх миллионов. Тоже все их заметили. Как и результаты их труда – во искупление прегрешений против нашего народа. И места их пребывания по сей день известны. Как и места и кладбища пленных других национальностей. Например, японцев. Как чеченцев и ингушей или крымских татар высылали за сотрудничество с гитлеровцами, тоже в народной памяти отложилось. А их было не так уж много. Почему никто не помнит и не знает о столь масштабных жертвах – десять миллионов расстрелянных, сорок миллионов (или все 120, чуть не вся Российская империя до 1913 года, в ней 170 миллионов народу было) в лагерях? Только представьте себе, что на стройки социализма – на Беломорканал, на Колымские прииски, на возведение гигантов индустрии послали сорок миллионов заключённых. Пускай в оборудованных печами четырёхосных товарных вагонах, по сто человек в каждом, больше не вместить. Это 400 тысяч вагонов. Два Транссиба забить. И держать несколько миллионов солдат для их охраны. А куда их селить? Сорок миллионов человек – десять городов с тогдашнюю Москву. Небоскрёбов для тогдашних «зэка», разумеется, не строили, а самый большой барак много народу не вместит. Где следы этих строений? Беломорканал строило 150 тысяч человек. Вернее, в разное время от шестидесяти до 150. Это много раз перепроверенная цифра, она есть даже у Солженицына в книге «АрхипелагГУЛАГ». Канал – очень большое сооружение, строившееся в основном лопатами. Какие каналы могли оставить после себя сорок миллионов землекопов? Они должны быть видны не только с Марса, но и из других галактик. Это, наверное, циклопические сооружения. Сонмище египетских пирамид. Ведь только двадцатью миллионами зэковских ватников можно было бы вымостить всю тысячу километров Колымской трассы от Магадана до Усть-Неры… Как видим, поверка простым здравым смыслом легенд о репрессиях «сталинщины» заставляет усомниться в их реальности. «Чёрный пиар» вокруг личности Сталина довёл до абсурда его действительные прегрешения как государственного деятеля столь грандиозного масштаба. И им перестали (перестают) верить. Начинают верить в другого Сталина. Вождя народов. Победителя фашизма. Лучшего друга пионеров. Дальше я опять не о вожде, а о себе. О своей семье. В традиции моих предков рожать в семье трёх братьев. Не считая девок. При этом последний сын появлялся на свет уже у немолодых родителей – в районе сорока лет и больше. Это я к тому, что мой дед был младший в семье и отец тоже младший и я младший. И таким образом больше века уторкано в череду двух-трёх жизней: дед отца в начале прошлого века породил, придя с Японской, а меня в честь Победы над Германией сработали. Так что прошедший век от начала до исхода вписан в мою биографию – как жизнесодержание близких людей. И оттого в самой ближней перспективе оказываются разные исторические события. До Первой мировой, к примеру, рукой подать – старший отцовский брат Степан был её солдатом, а о ней теперь только в учебниках да в «узлах» исторических «эпопей». О дяде Степане буду подробней. Он того стоит. Степана Захаровича взяли в плен где-то в Галиции. Отправили на работы в Австрию к тамошнему бауэру. Работа крестьянская, привычная, только тоскливо. И подался солдат с бега. На пару с земляком. Несколько лет шли домой. Одна революция отшумела, Февральская. А там и Октябрьский переворот случился. А путь продолжается дальше и дальше – в Сибирь. На том пути их часто перехватывали: то «белые», то «красные», то «зелёные». Ну, повоюют маленько солдатики, и штык в землю, у них своя дорога – в село Лебеди, нынче это Промышленновский район нашей области. Последний раз повоевал Степан Захарович в составе повстанческой армии в Степном Алтае. Уже против Колчака. К кому, между прочим, был мобилизован средний брат отца и другой мой дядя Егор Захарович. Только кровавого сюжета в духе писателя Анатолия Иванова («брат против брата») не вышло – Степан распрощался с повстанцами, мол, домой надо, скоро сев, а Егор запихал английскую шинель под скирду сена да и в партизаны. За ту шинель, найденную казачьим отрядом во время кормления лошадей, чуть не расстреляли моего малолетнего отца. Старик-казачина выручил: «Беги, - говорит, - малец, я вверх стрельну». Так и сбежал Борис Захарович от винтовочных выстрелов в деревню Подкопённую, к родне, там пересидел. Партизаны, в которые подался Егор, это позднее название. Они-то и не знали, что партизаны. Просто выкопали мужики землянки в лесу под Вагановом и таились от мобилизации, звавшей народ на битву за Русь святую и против большевиков. А они большевикам сочувствовали – большевики обещали хорошую жизнь. Хорошая жизнь заключалась для братьев в своей земле. Её не было – арендовали они поле у чалдонов, которые их к деревне не приписали, потому что во время той приписки было выпито ведро водки, вследствие чего случилась драка, причём «расейские» чалдонов побили. «Вот вам, а не землю», - сказал сход. Так что вся надежда осталась на большевиков. Которые не обманули, как пришли – землю сразу дали. И пошёл Егор с лёгким сердцем сначала в натуральные партизаны, а потом за Пятой рабоче-крестьянской армией гнать Колчака на восток, до самого Великого океана. Ужмись время, рождайся мои предки не от поздней любви своих родителей, история фамилии растянулась бы, как и положено, ещё на два-три поколения. И где бы я тогда был, рождённый вовремя? Конечно, с Красной армией. Конечно, на стороне тех, кто делал революцию и воевал в Гражданскую. Ведь я одного ума со своими, поздние книжки ещё не читаны. Да и не писаны. Без вопросов терпел бы и продовольственную развёрстку, и НЭП, и коллективизацию проводил бы. Как мой батя, малограмотный, но бойкий комсомолец, только-только после службы (он был пулемётчик и участвовал в конфликте на КВЖД). Которого за лихость (послал «партейного» избача Тимоху на три буквы) чуть не сгноили в репрессивной чистке 1937 года – обнаружился, согласно доносу, контрреволюционный заговор в Лебедях. Выручило чудо: следователем по делу «контрреволюционеров» случился бывший деревенский поп, как-то заделавшийся в Томской тюрьме следователем НКВД. Взял и отпустил. Правда, после его самого на место отпущенных посадили… Туго было во вторую Германскую, иначе Отечественную. Половину родни унесло. И после неё – ещё и в 1960-е годы самым популярным и универсальным одеянием был у старых и малых всепогодный и всесезонный ватник. Радиоприёмник, а после – телевизор казались предметами роскоши. Правда, и праздники были. Например, футбол (наш топкинский «Локомотив» однажды выиграл чемпионат Кузбасса) или покупка велосипеда. Или Новый год и мандарин с профсоюзной ёлки. Или седьмое и восьмое ноября, которые звали «Октябрьские». Мать всегда путала революционные даты и церковные: «Это на Покров было или на Октябрьские?». И, само собой, Первое мая. В том же ряду приём в пионеры. А потом в комсомол. Инициация, так сказать, приобщение к чему-то большому и почти что уже взрослому. Походы в лес, на каток, на горку. Летом – сенокосы, половина моего города держала скотину. Картошка – когда её выкопаешь. Первое сентября – удивление, как выросли мои одноклассники, а как сам растёшь и не замечаешь. И услышанное по радио известие о полёте первого космонавта. А потом радостная привычка к новым полётам, новым запускам. Но жили бедно. Всё, повторяю, было роскошью: жильё, мебель, хорошая одежда. Никак не роскошью было только образование. Вот и у моей матери с её приходской школой о три класса и курсами санпросвета, оконченными уже при советской власти, двое старших (а я через двадцать лет после них родился) просто-таки учёные люди: один офицерское училище кончил, а другой университет. Сегодня я листаю биографии наших нынешних вождей. Ельцин из какой-то уральской деревни, отец грамоте после революции научился. У Путина отец из младшего технического персонала, а дед просто повар. Гайдар – внук революционного командира, дед из заштатного Арзамаса, мещанского роду. Инфернальный Чубайс из обрусевших чухонцев. Березовский – потомок местечковых сапожников. Единственно Зюганов из учительской семьи, интеллигент во втором поколении. В целом никак не «образованный класс». Все – сыновья Октября. И никак не иначе. И, вишь ты, продолжив революционные традиции, сумели по-новой «вздыбить Русь». Пришпорить в гонке. Только не пойму никак – куда эта гонка? У меня сын растёт, тоже «поскрёбыш»: если я знал, что университет одолею, то насчёт него никакой ясности – образование стремительно становится роскошью. Как и всё остальное: от родов до самой смерти. То, что было ясно на заре реформ, омрачено туманом новейшего недоверия. Скорая редакция знаковых событий, «плюсы» быстро-быстро на «минусы», отвращает – ценою стольких жертв большевики создали великую державу, замедляющейся инерцией её движения по сию пору живы, а вместо неё – что? Уже и винить некого. Со дня смерти Сталина больше полувека прошло, целая жизнь. «Волюнтариста» Хрущёва нет на свете. Автор «застоя» Брежнев почил. Горбачёв в отставке. Ельцин извинился за враньё и, уединившись в Горках, отдал Богу душу. Партийные бюрократы теперь рыночники и «демократы». Международному революционному движению не помогаем, экономия, значит. Наконец, с американцами почти что в союзниках ходим – что мешает подняться? Подозреваю, что прав был Герой социалистического труда и народный трибун Николай Травкин, иронизировавший, мол, вот беда-то: начальники у нас всегда хорошие, а народ нашим начальникам худой попался. Неважнецкий народец, прах его побери. Не понимает то одного, то другого. Как тот глупый телок… Где-то в 1970-80-е была шоферская мода – вывешивать на лобовое стекло портрет Иосифа Виссарионовича. В укор забюрократившейся головке. Дескать, Сталина на вас нет… Сталина нет. Но – был. Как была великая держава по имени Советский Союз. Которую любили без оглядки. А если не любили, то боялись и уважали. Теперь последнее. В одном из своих романов Анатоль Франс вывел своё «альтер-эго», профессора-историка Бержере. Много лет помню сентенцию Бержере: «Потомство беспристрастно, когда оно равнодушно». Можем ли мы быть равнодушны к нашей ближней истории? К Сталину – её движителю на протяжении нескольких десятилетий? Согласимся ли с мыслью, что Россия должна, наконец, относиться к своему бывшему вождю, как к исторической фигуре, подобной Наполеону, Петру Великому, Александру Македонскому или Чингиз-хану? Судя по панике, приключившейся с устроителями опроса «Имя России», «обнулившими» разгромный счёт в пользу Иосифа Виссарионовича Джугашвили-Сталина, никак нет… Василий ПОПОК.
Автор: Василий Попок

Источник

Предложить новость