Медицинский спецназ: интервью с главным врачом Новокузнецкой станции скорой медицинской помощи Алексеем Шумкиным

Около 33-34 бригад скорой помощи ежесуточно стоят на  страже здоровья Новокузнечан. Из  них 5-6 карет анестезиолого-реанимационных, одна психиатрическая, остальные общепрофильные. Согласно штатному расписанию на  станции должна быть 71 бригада, и  это избыточное количество, по  мнению главного врача «Новокузнецкой станции скорой медицинской помощи» Алексей Шумкина.

АШ: В  современных документах Минздрава точных нормативов, по  сути, нет. Все они расплывчаты и  зависят от  нужд муниципалитета, транспортной доступности районов города, плотности населения, количества вызовов в  сутки. В  связи с  реформой здравоохранения формулировки вроде: «одна линейная бригада на  10 тысяч населения» стали лишь ориентирами, но  не  обязательным требованием.

За  сутки новокузнецкие «линейщики» отрабатывают, в  среднем 15-16 вызовов, реаниматологи  — 9-10. Это много! В  идеале, первые должны отрабатывать 9-10, вторые 6-7, то  есть, как я  думаю, нам  бы хватило 45 бригад в  сутки. Но  это цифра, так сказать, чисто интуитивная.

ВГ: Почему нельзя назвать точное количество необходимых бригад?

АШ: Потому, что главное в  работе СМП  — это логистика. Можно иметь 70 бригад и  не  выполнять нормативы.

Всё зависит от  системы оперативного управления бригадами  — это сложная компьютерная программа. У  Новокузнецкой станции скорой помощи с  конца 80-х по  начало 2011  г.  была своя собственная, разработанная нашими специалистами с  кафедры скорой медицинской помощи ГИУВа и  новокузнецкого Кустового медицинского информационно-аналитического центра. И  мы  по эффективности были одними из  лучших в  стране!

Но  прогресс не  стоит на  месте: система морально устарела, а  перенести на  новое оборудование софт, написанный на  устаревших языках программирования, мы  просто не  смогли.

Теперь вся область работает на  системе управления, разработанной казанскими медиками и  программистами. Сначала было очень тяжело работать по  данной системе.

Необходимо понимать, что каждый город имеет свою специфику. В  Новокузнецке масса отдалённых районов, где-то всё компактно, как в  Кемерове, а  есть города, как Мыски, вроде и  маленькие, но  очень длинные. Казанцы, разумеется, писали программу под свои особенности. Но  последний год мы  активно сотрудничаем с  разработчиками, они вносят в  систему правки под нас. Ситуация начала в  корне меняться к  лучшему.

ВГ: Так в  чём важность системы?

АШ: Да  по  большому счёту, она отвечает за  всё. В  исходной «Новокузнецкой» программе был детально прописан скрипт общения диспетчера с  обратившимся в  скорую помощь: сотрудник задаёт вам вопросы не  по  своему усмотрению, а  чётко прописанные, конечно, может включить опыт и  интуицию, и  что-то ещё уточнить. Но, обычно работали по  скрипту. В  существующей «Казанской» программе скрипт значительно упрощён, что ускоряет приём вызова от  населения.

Полученные ответы сотрудник забивает в  форму, и  система присваивает вызову степень приоритетности: проходит он  по  линии скорой или неотложной помощи. То  есть представляете себе глобальность разработки подобного софта? Сколько в  нём должно быть медицинской информации?

Для понимания: неотложка  — это высокая температура, повышение артериального давления, «старая травма» и  прочее, т. е. ситуации, где отсутствует сиюминутная угроза жизни, а  скорая  — это и  реанимационные случаи: «без сознания», ДТП, падения с  высоты, отравления и  так далее, когда счёт идёт на  минуты, и  менее приоритетные экстренные вызовы для общепрофильных бригад: кардиология, боли в  животе, различные травмы и т. д.

Таким образом, выстраивается очередь вызовов: сначала реанимационные, затем по  убывающей всё менее экстренные, в  завершение  — неотложка. Внутри единой приоритетной группы вызовы располагаются в  порядке поступления. При этом программа отсчитывает нормативное время: экстренные  — до  20 минут, неотложные  — до  2 часов, и  по  его истечении подаёт сигнал.

Эту информацию и  получает диспетчер оперативного реагирования, который исходя из  советов программы и  здравого смысла, назначает бригады на  вызов. Он  делает это самостоятельно с  помощью специально разработанных алгоритмов, но, чтобы максимально снизить вероятность ошибки, помогают ему в  этом диспетчеры районных подстанций. Они есть в  каждом районе.

Плюс в  Новокузнецке существует уникальная для России подстанция специализированных бригад, в  составе которой только реанимационные бригады и  одна психиатрическая. Располагается она в  Центральном районе города. Преимущество такого подразделения в  том, что, работая вместе, реаниматологи во  время общения делятся опытом, тем самым повышая свою квалификацию. Разумеется, все яйца в  одну корзину класть нельзя и  у  нас три реанимационные бригады дежурят в  отдалённых районах: Новоильинском, Заводском и  Орджоникидзевском.

В  общем, система оперативного управления бригадами  — очень сложная, от  которой зависит эффективность службы в  целом. И  как только новая «казанская» система будет предельно адаптирована, учитывая всю нашу специфику, мы  сможем работать максимально оперативно.

ВГ: Сейчас в  сутки на  линии больше 30 бригад, нужно примерно 45. А  работать им  будет на  чём?

АШ: На  данный момент у  нас 60 машин, оборудование прикреплено к  спецмашинам, с  материальной базой проблем нет. Есть «старые» автомобили, но  региональные власти постепенно обновляют парк. Более того, недавно мы  дооснастили последние общепрофильные бригады электрокардиографами с  функцией телепередачи.

Благодаря новому оборудованию, линейная бригада, сняв на  вызове ЭКГ, персонала, в  должностные инструкции которого не  входит интерпретация показаний, отправляет результаты в  центр на  базе ГКБ№ 1. В  отделение функциональной диагностики специалист его смотрит и  передаёт скорой заключение, исходя из  которого «линейщики» и  действуют. Данные приборы мы  закупили с  запасом на  случай поломки.

Всё в  порядке и  с  медикаментами. Сложности были года три назад, так как некоторые препараты производились за  рубежом, а  там как раз ввели санкции. Но  система перестроилась, многое стали производить в  России. Последний год с  лекарствами трудностей нет.

ВГ: Так почему бригад всего 30?

АШ: Да  потому  же, почему не  хватает врачей в  поликлиниках, больницах. Людей нет! Это беда всей бюджетной медицины! Но  в  нашем случае на  глобальную проблему накладывается частная. Специфика работы.

Понимаете, случаи, когда медики из  скорой переходят в  стационар  — нередки, а  вот в  обратную сторону  — это нонсенс. Бывают исключения, например, мой коллега  — главный врач станции СМП из  Белова, который изначально работал в  больнице в  должности врача анестезиолога-реаниматолога. Но  это случай, как говорится, лишь подтверждают правило.

Ведь в  стационаре как? Вот ты, рядом коллеги, если что  — можно всегда с  кем-то посоветоваться, устроить консилиум. А  у  нас? Ночь, улица, больной… И  никого больше рядом нет. Нужно здесь, сейчас принимать единственно верное решение.

С  развитием технологий, конечно, стало легче. Есть мобильники, по  которым можно посоветоваться с  коллегами и  специалистами в  тех  же стационарах, есть ЭКГ с  телепередачей. Но  всё равно зачастую нужно действовать быстро, полагаясь только на  себя. И  этой специфике нужно учиться годами.

Именно поэтому в  Новокузнецке, как и  в  большинстве городов России, весь руководящий состав СМП работал или работает на  линии. Я  пришёл в  скорую ещё студентом в  2002 году, работал санитаром, затем медбратом, фельдшером и т. д. И  даже сейчас выхожу на  линию в  составе реанимационной бригады в  Новоильинском районе. Половина руководителей наших подстанций тоже регулярно дежурят в  составе реанимационных бригад или в  должности старшего врача. Кто в  настоящее время не  выходит  — не  делают это в  силу возраста. Иначе в  нашей службе нельзя!

Мы, если можно так сказать, медицинский спецназ. И, так  же как и  силовики, на  задания выходим всем составом, у  нас нет штабных.

Это, к  слову, помогает в  руководстве. Принял административное решение, вышел на  смену и  пообщался с  бойцами. Узнал недочёты, подкорректировал приказ. А  бывает, что сотрудники тебе сообщили о  необходимых изменениях, которые ты, сидя наверху, попросту не  замечал.

ВГ: И  как решается проблема кадрового голода?

АШ: Последний год весьма эффективно. Для понимания, по  сравнению с  2018 годом у  нас в  сутки дежурит в  среднем на  2,5 бригады больше, и  этот показатель растёт. Сейчас коэффициент совместительства в  Новокузнецкой скорой помощи  — 1,4, против 1,6 в  прошлом году. К  2024 должны выйти на  показатели 1,2.

Впервые за  многие годы начала работать программа по  целевому обучению, это когда мы  отправляем человека на  учёбу, оплачиваем её, а  он  за это потом должен будет работать у  нас пять лет.

Сейчас у  нас учатся все санитары, не  имевшие медицинского образования. Раньше это просто не  требовалось. Также мы  отправили за  знаниями в  среднеспециальные медицинские образовательные учреждения двух выпускников школ, изъявивших желание работать в  скорой помощи.

Более того, наверное, впервые за  последние десять лет у  нас по  целевой программе обучаются два ординатора. Закончив учёбу, они будут работать в  реанимационных бригадах.

Что интересно: оплачивать учёбу или переобучение работающих у  нас медсестёр и  медбратьев на  фельдшеров, мы  стараемся из  средств, заработанных самостоятельно. А  скорая  — это структура у  которой доход от  общего бюджета, дай Бог, полпроцента. Помогла с  платой за  обучение санитаров заместитель Губернатора по  социальным вопросам Елена Малышева   — нашла спонсоров в  лице Сбербанка. В  общем, процесс идёт.

ВГ: Хорошо. Материальная база есть, персонал готовится. Какие ещё есть проблемы?

АШ: Кто-то вспомнит поговорку про плохого танцора, но  одна из  трудностей вопроса эффективности  — это отношение населения. И  это комплексная проблема. Люди вызывают скорую по  поводу и  без.

Доходит до  смешного. Мужчина сломал палец руки, живёт через дорогу от  травмпункта. Но  нет! Мы  позвоним «03», вызовем бригаду и  будем сидеть ждать. Я  в  своё время ломал палец, не  такая уж  это и  нестерпимая боль. Потрать пять-десять минут ходьбы до  медучреждения, где тебе окажут помощь, но…

Карета срывается, после осмотра забирает этого пациента, везёт в  больницу. По  приезду в  санпропускник вызывается местный врач, проводится совместный осмотр, после этого заполняются бумаги. Итого: одна линейная бригада выпала из  общей круговерти минут на  40-50.

Ещё люди хотят быть благородными, но  за  чужой счёт. Шли, увидели  — лежит человек. Позвонили в  скорую, говорят: «Без сознания, нам некогда. Вы  приезжайте  — разбирайтесь», а  без сознания это реанимационный повод. То  есть срывается реанимобиль, приезжает на  место, а  пациент просто в  зю-зю пьяный. Везти его домой мы  не  имеем права, бросить тоже. Что делать?

Грузим в  машину, везём в  больницу, медвытрезвителей-то сейчас нет! Снова заполняем бумаги. Покончив с  процедурами по  сдаче человека в  больничку, реанимационная бригада чаще всего едет на  обработку машины, так как подобные «пациенты» в  основном грязные.

А, казалось  бы, ну  подойди ты  к  человеку, узнай, что с  ним. Если нужна медицинская помощь  — вызывай скорую, если он  просто перепил  — доведи до  дома. На  крайний случай, позвони в  полицию! Но  нет, все благородные! Итог: реанимационная бригада, которых и  так на  город пять-шесть штук в  сутки, каждый раз выпадает минимум на  полтора часа, занимаясь развозкой пьяных.

Ещё одна группа далеко не  всегда обоснованных вызовов  — это температура, голова болит, давление подскочило и  прочее. На  них тратится тоже масса времени, и  таких по  «линейным» бригадам очень много. Игнорировать вызовы мы  не  имеем права. Но  в  данном случае это всё  же комплексная проблема здравоохранения.

Первичное звено, то  есть поликлиники, у  нас работают сейчас, скажем так, тяжело. Я  несколько лет назад заболел и  пошёл в  поликлинику и  видел это с  точки зрения пациентов.

Человек когда идёт к  доктору? Когда ему плохо! А  там очередь, специалистов-то нет. Температура, головная боль и  ты  сидишь три часа в  духоте. Разумеется, начинается ругань. Медики на  пределе, пациенты на  пределе. И  ты  думаешь, а  нужно было сюда идти? Может, лучше просто отлежаться? Кто добровольно захочет идти в  такое место? Да  никто! Вот и  вызывают скорую на  дом.

Поэтому, с  одной стороны, я  людей понимаю, с  другой  — весь вопрос в  этике! пока бригада тебе мерит температуру и  даёт анальгинку, где-то человеку нужна реальная помощь…

Масла в  огонь проблемы эффективности СМП добавляют пациенты, которые без отсутвия показаний требуют госпитализацию  — «Везите меня и  всё…». И  бригаде приходится везти. А  процесс  — это долгий, занимает около 15-20 минут, это не  считая дороги до  больницы и  работы с  пациентом на  адресе. Учитывая количество вызовов и  госпитализаций в  сутки, получается, что несколько бригад у  нас на  постоянной основе находятся в  больнице, оформляют пациентов.

Конечно, чтобы их  туда не  везти, необходимо серьёзно менять правила системы здравоохранения в  целом, но  это вопрос государственного уровня. На  местах  же мы  можем лишь перестать дёргать скорую без повода, тем самым освободив хотя  бы две-три кареты от  ненужной работы.

ВГ: То  есть одна из  серьёзнейших проблем эффективности СМП  — это население?

АШ: Если не  считать необоснованные вызовы, то  уже нет. Ситуация начала выправляться. Отношение потихонечку меняется: вы  должны, вы  обязаны, ваши проблемы  — такого становится меньше.

Возьмём ту  же  дорогу. Пару недель назад был на  дежурстве. Реанимация женщины с  Новоильинского района, госпитализация в  первую горбольницу: час пик, пробки. Домчали за  18 минут! Автомобилисты уступают дорогу, пропускают. Есть уникумы, но  их с  каждым годом всё меньше.

Вернёмся к  той  же госпитализации. Приняли решение везти в  больницу, но  пациента нужно ещё погрузить в  машину. И  это проблема!

Для справки: в  составе бригады в  зависимости от  её  назначения от  двух до  трёх человек. Причём есть чисто женские бригады. Согласно нормативам охраны труда мужчина не  должен поднимать свыше 30 килограммов, а  женщина 10. Разумеется, мы  их  не соблюдаем, потому и  профессиональное заболевание сотрудников скорой  — многоуровневый остеохондроз. Вопреки инструкциям и  водители, которые должны сидеть в  машине и  охранять имущество иногда тоже помогают. Как говорил ранее, всё как в  службе особого назначения  — штабных нет. Кстати, у  нас очень хорошие отношения с  МЧС, и  в  особо сложных случаях, например, пациент весом за  140 килограммов, ребята помогают. Но  мы  этим не  злоупотребляем.

ВГ: Отношение меняется, но  проблема необоснованных вызовов остаётся. Что делать?

АШ: Учить рублём! Сейчас в  Госдуме на  рассмотрении законопроект об  оплате необоснованных вызовов. Я  с  ним полностью согласен при соблюдении условия: действительные экстренные и  серьёзные вызовы скорой медицинской помощи должны быть бесплатными для населения! И  обычную ОРВИ можно запустить так, что из  подъезда-то выйдешь, а  вот дойдёшь  ли до  больницы, вопрос спорный.
Но! За  вызов на  порезанный пальчик, или «доктор измерьте давление», «на  душе неспокойно», «я  не  могу уснуть»  — заплати! То  есть бригада приедет, помощь окажет, зелёнкой помажет, успокоит, а  потом пришлёт чек. Ведь на  тебя были потрачены ресурсы и  время, за  которое кто-то, действительно нуждающийся в  помощи, не  получил её  своевременно. Всё по  западным лекалам. Я, когда диссертацию писал, занимался этим вопросом.

Если мне не  изменяет память, в  Ставропольском крае в  начале двухтысячных проводили подобный эксперимент, пока его не  запретила прокуратура. За  необоснованный вызов взымали чисто символические 100 рублей. И  за  несколько месяцев вызовы по  причине «что-то меня мутит» сократились в  разы, а  местная станция СМП вышла на  мировые стандарты по  времени прибытия на  адрес.

Повторюсь. Реанимационные и  большая часть неотложных и  сложных вызовов скорой помощи  — бесплатно! Необоснованные  — за  деньги.

ВГ: Говоря о  работе с  населением, нельзя не  поднять вопрос безопасности сотрудников СМП. Пару лет назад по  стране прокатилась целая волна нападений на  врачей, как с  этим обстоит сегодня?

АШ: Работать на  скорой по-прежнему опасно. Агрессии в  обществе много, чем хуже людям жить, тем больше негатива от  них, но  пик пройден. Случаи в  основном без критических последствий. Во  время упомянутой волны нападений нас в  Кузбассе решили вооружить электрошокерами. Их  даже закупили, но  мы в  итоге от  них отказались.

Проблема в  чём? Использовать средства самообороны с  большим зарядом  — нельзя, а  от  малого  — проку нет, даже наоборот. Нападает кто в  основном? Люди в  изменённом сознании от  алкоголя или наркотиков, а  у  них болевой порог повышен. Электрошок делает ему больно, но  не  обезвреживает, и  как следствие, ещё больше злит.

Потому на  дежурстве вооружаемся психологией и  дипломатией. В  экстренных случаях вызываем полицию или росгвардию.

Я  всегда своим коллегам говорю, для нас главное  — пациент, всё, что происходит вокруг, не  важно. Иногда держать себя в  руках не  получается, но  чаще всего это из-за профессионального выгорания. Чтобы его избежать, необходимо снизить нагрузку на  персонал, чем и  занимаемся.

ВГ: Кстати, достаточно часто у  населения конфликты с  персоналом скорой помощи происходят на  этапе госпитализации. Люди начинают спорить, в  какую больницу их  повезут…

АШ: Абсолютно бесполезный спор. Решение принимает не  бригада, а  городской отдел госпитализации Новокузнецкой станции скорой медицинской помощи. Выбор больницы зависит от  её  загруженности, а  также дежурства профильного отделения.

Что значит дежурное медучреждение? На  месте, кроме специалиста, следящего за  больными, уже лечащимися в  стационаре, есть врачи готовые оказать помощь новым пациентам, включая операционные случаи.

Объясню на  примере. Вы, так уж  сложилось, попали в  больницу. За  вашим состоянием круглосуточно следят медики. И  вот в  одну ночь они все уходят несмотря на  ваше состояние. Оставляют вас без присмотра! Потому что некий Вася Пупкин или его родственники решили, что его госпитализировать нужно именно в  то  учреждение, где лечитесь вы, и  которое в  данные сутки не  является дежурным. Нравится картина?

Поэтому система так и  устроена. Есть стационары, есть  мы. Мы  равнозначные единицы здравоохранения, которые сотрудничают. Наша задача доставить пациента в  медучреждение, в  какое конкретно  — есть график дежурств больниц и  отделений. И  оспаривать пункт назначения с  сотрудниками скорой помощи как минимум не  целесообразно.

Аналогия, конечно, грубая, но  с  тем  же успехом, летя на  самолёте, например, из  Москвы в  Новокузнецк при смене пункта назначения из-за непогоды на  Новосибирск, начать требовать от  пилота, чтобы вас высадил именно в  нашем городе. Глупо? Опасно? Но  это то  же  самое, что спор с  бригадой скорой о  больнице.

ВГ: Есть такое выражение  — достигли дна. Был такой период у  Новокузнецкой станции скорой помощи?

АШ: Смотря в  чём. В  количестве персонала? Самое тяжёлое время было в  2017—2018 годах. В  Обеспечении? Пик прошёл лет 5-6 назад. Во  взаимодействии с  населением? Тут всё волнообразно, и  напрямую связано с  кризисами в  стране. Тяжело было в  2008-ом, потом пошло на  поправку вплоть до  2014 года. Сейчас ситуация вновь исправляется.

Если оценивать в  целом происходящее сейчас… Как говорят, подводники, за  последний год мы  всплыли по  рубку. И  судя по  тенденциям, должны подняться на  поверхность полностью.

И  если честно, я  благодарён своему коллективу и  коллегам, которые, несмотря на  всё проблемы, продолжают выполнять свои обязанности. Всё-таки не  зря говорят, что работа в  скорой  — это одна из  профессий, где трудятся «больные» люди, в  хорошем смысле этого слова.

ВГ: Алексей Александрович, отличная идея закончить наше интервью на  благодарностях и  пожеланиях. Что посоветуете новокузнечанам?

АШ: Как и  любой медик  — быть здоровыми! А  ещё знать цену своему здоровью, потому что, лишь понимая её, человек начинает его беречь. И  речь здесь совсем не  про деньги.